おろしゃ会会報 第17号その５

２０１１年９月１６日

ミハイロワ先生は、昨年（2010年）秋の加藤晋先生基金講演会に出席され、安井亮平先生のお話を聞かれた後、その所感を書きとめておられました。このたび、「プーシキンの悟り」と題するエッセーとともに、寄稿してくださいました。市崎先生の訳文とともに掲載いたします。（加藤史朗）

Михайлова Светлана

преподаватель русского языка университета Аичи-кэнрицу

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ ЛЕКЦИИ РУСИСТА ЯСУИ РЁХЭЙ

23 октября 2010 года в новом современном центре Винк-Аичи, что рядом с вокзалом Нагоя, состоялась лекция ФОНДА-КАТО СУСУМУ на тему «ЖИЗНЬ В ЯПОНИИ РУССКОЙ ХУДОЖНИЦЫ ВАРВАРЫ БУБНОВОЙ». Лекцию читал почетный профессор Университета Васэда ЯСУИ РЁХЭЙ. Организацию этого мероприятия провела Группа «ОРОСЯ-КАЙ» во главе с ее создателем – профессором русистом Университета Аичи Кэнрицу КАТО СИРО. Лекция носила характер воспоминаний о Бубновой ее ученика и сопровождалась показом картин и графики Бубновой с пейзажами и портретами из японской жизни. Наибольшее впечатление оставило то, что встреча с Бубновой определила весь дальнейший путь Ясуи Р., связанный с изучением русской литературы.

В своих воспоминаниях о Бубновой Ясуи Р. часто упоминал ее приверженность к Пушкину и стремление донести до японских студентов красоту его поэзии. Все, кто связан с преподаванием русского языка иностранцам, так или иначе прибегают к примерам из Пушкина. Стихотворная форма дает возможность услышать гармонию языка, его тонику. Она несет в себе важный элемент постижения другого языка и другой культуры и является той пружинкой, которая подталкивает к нему поближе. Точно также, изучая японский, мы заучивали стихи Исикава Такубоку («Токай-но кодзима но исо-но сирасуна-ни варэнаки нурэтэ кани то тавамуру»). Особенностью восприятия иностранного языка является его лучшее усвоение именно через поэтическую форму. Поэтическая форма и поэтическое содержание позволяет полнее понять некую движущую силу языка, прикоснуться к его закону.

Лекция проф.Ясуи Р. о Бубновой навела на размышления о глубокой связи ее творчества с миром Пушкина.

1. Бубнова и Пушкин («Пушкин ва субэтэ»- Пушкин это все)

Фраза: «В Пушкине есть всё», которую любила повторять Бубнова японским студентам, имеет свою предисторию. Дело в том, что мать Варвары Бубновой была из рода тверского дворянина Николая Ивановича Вульфа (1771-1813), имение которого соседствовало с имением Пушкиных. В биографии Пушкина фамилия Вульф занимает место особое. Его дружба с семьёй Вульф началась после окончания лицея (1817) и продолжалась до последнего дня жизни. Эти доверительные отношения нашли отзвук в его произведениях. О младшей из Вульф он писал в «Евгении Онегине» как о кристалле своей души (гл.5). С ней он приходил прощаться 26 января перед дуэлью. Пушкин поверял ей душу и она сохранила верность ему, не опубликовав ни единого его письма. В их имении была его «онегинская скамья», где он в уединении мог сочинять. Одно из самых известных стихотворений «Мороз и солнце, день чудесный!», написано Пушкиным зимой 1829г.в этом доме. Думается, что Пушкин был для семьи Бубновых самой большой реликвией. После своего возвращения на родину в 1958 г. Варвара Бубнова приняла участие в работе по организации музея Пушкина в бывшем семейном доме в Берново. Ученики Бубновой передали в этот музей уникальные японские издания Пушкина с ее иллюстрациями. Тем самым она продолжила традицию Осиповой-Вульф (1781-1859), которая была создательницей первого музея Пушкина в Тригорском.

　На этой схеме усадеб в центре имение, где прошли юношеские годы Бубновой.

　Дом Бубновых-Вульф, где с 1972 г. открыт музей Пушкина.　

2. Бубнова и Япония

Для многих русских эмигрантов, начавших свой творческий путь вдали от России, путеводной звездой и своеобразной точкой отсчета в жизни был Пушкин. С осмысления Пушкина начал писать в Америке Владимир Набоков. Во Франции монографию «Пушкин» написал Анри Труайя (Лев Тарасов). После распада СССР в Великобритании А.Долинин написал монографию «Пушкин и Англия». После долгих лет жизни в Японии пришла к своему осмыслению Пушкина и Варвара Бубнова. Ее преподавание породило у японцев интерес к Пушкину и именно в эти годы началось освоение его поэтического слова. В 25 году эпохи Сёва вышел сборник Накаяма Сёзабуро с переводами Евгения Онегина, Медного всадника, Пиковой дамы и небольшой подборки наиболее известных стихов: К морю, Бесы, Зимнее утро и др. Второй попыткой перевода стихов стал сборник Канэко Юкихико (1953), который представил более обширную подборку стихотворений 1815-1836 гг. Перевод лирики Пушкина в отличие от прозы больших произведений требует особой техники, поэтому добросовестно выполненный подстрочный перевод среди японцев особенного настроения не вызвал. Интерес к поэзии Пушкина в 50-е годы сменился спадом и практически был утрачен. Трудно не согласится с проф.Ясуи Р в том, что японцам трудно ощутить прелесть его поэзии вследствие большой разницы культурной традиции.

　Варвара Бубнова приехала в Японию русским художником и как художник она хотела творить везде. Как человек академической школы она понимала, что у каждой культуры свои законы, поэтому она обратилась к изучению принципов японского искусства. Наиболее важными из них она считала линию, плоскость, пустоту, баланс и функциональность. Эти принципы были положены ей в освоение культуры Японии, потому что без этого продолжить заниматься своим художеством было невозможно. Выбранный Бубновой метод имеет большое значение. Она понимала, что искусство без его восприятия мертво. Если это перевести в плоскость восприятия пушкинской поэзии в Японии, то здесь также необходимо делать это в соответствии с этими принципами: линия – плоскость- пустота- баланс. Эти принципы универсальны, меняется только их соотношение. Попробуем проиллюстрировать это на примере типичного перевода начальной строфы стихотворения Пушкина «Зимнее утро».

Мороз и солнце; день чудесный!

Еще ты дремлешь, друг прелестный -

Пора, красавица, проснись:

Открой сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!　

Перевод Канэко Юкихико (1953 г.)

凍てつく寒さ　陽のひかり　青い空！

かわゆい友よ　ねむっているの？――

いとしいひとよ、起きなさい。

君のやさしい目をあけて

北の夜空の星のように

北のオーロラを迎えなさい！　　

　　　

Перевод Накаяма Сёзабуро (1957 г.)

霜と太陽、すばらしい日だ！

おまえはまだまどろんでいる、美しい友よ、　　

きれいな人よ、さあ、眼をさましてもよい頃だ、

瞑じたやさしい眸をあけて、

北ぐにのオロラを迎えに、

北ぐにの星のようにでておいで！　　

　

При сравнении этих двух переводов можно отметить одинаковое стремление к передаче слов. Однако в повелительном тоне пушкинских строк нет такой тональности, какая появилась в тех же выражениях на японском. Произошло некое нарушение, которое указывает на разницу понимания того смысла, который вложен в эти строки Пушкиным, и того, как это поняли Канэко и Накаяма. Наибольшую трудность вызвали две последние строки

Навстречу северной Авроры,　　　

Звездою севера явись!　

Этот сложный поэтический оборот имеет смысл озарить этот мир красотой. Северная Аврора – означает северное сияние, а звезда севера – есть не что иное как красавица Петербурга. Поэт предлагает красавице вступить в соперничество с Авророй. Когда же первый переводчик пишет「北ぐにのオロラを迎えに、北ぐにの星のように出ておいで！」, то получается, что надо выйти северной звездой к северной авроре, что весьма странно. Второй переводчик просто ограничивается бессмысленной перестановкой строк без учета реалий, которыми оперирует Пушкин.

Если говорить о переводе в целом, то японцу он действительно мало, что скажет и мало, чем взволнует. Таким образом, сформулированный Бубновой закон японского искусства в переводе Пушкина отсутствует и, следовательно, Пушкин остается непереданным. В этом переводе на японский наложен толстый слой туши, под грузом которой поэзия Пушкина, которую отличает элегантность, легкость и певучесть пропадает. В своих Записках об искусстве Бубнова писала, что и в «какэмоно» и в чайную чашку вложен дух искусства. Думается, что этот дух искусства также должен наполнять поэзию Пушкина на японском языке.

Сатори Пушкина

(«Сказка о рыбаке и рыбке»)

В этой сказке мечется от жены к золотой рыбке и наоборот рыбак. Ему посчастливилось поймать волшебную рыбку, но действительность и реальность заставляли его извлекать пользу из этого волшебства. Не так ли заставляли угодить своему окружению и автора этой сказки? Ведь неспроста его возраст совпадает с временем жизни у моря старика-рыболова, да и сам Пушкин, был женат уже три года. Это выражено фразой «тридцать лет и три года». С этой золотой рыбки Пушкину было уже легко протянуть нить к золотому петушку. И то и другое имеет связь с мифическим золотым сказанием, в котором отображен волшебный поэтический дар. Этот дар не может быть поставлен на службу, ибо он есть неотъемлемая часть свободы и только благодаря свободному выражению этого дара мы, люди, можем иметь возможность наслаждения им. Простым людям выпадает счастье слышать этот чудный глас и его сущность уподобляется золотому солнечному свету среди будней повседневного существования. Этот дар несёт людям счастье, даёт им то сладостное состояние, благодаря которому они преодолевают тяготы бытия, и благодаря которому они получают способность проникать в смысл жизни. Этот дар помогает преодолеть страх, пороки и сделать людей добрее. Поэтому те, которые стремятся поставить людей, обладающих этим волшебным даром, себе в услужение и извлекать из них себе пользу, всегда терпят фиаско. Таков закон и таково высшее предопределение.

Закон сей стал виден Пушкину и он подарил нам его понимание. Ведь это так просто дать волю поэтическому таланту, не угнетать его и не принижать. От такого отношения людям выпадает больше счастья от наслаждения дышать с ним одним воздухом. Мало было дано этого счастья людям эпохи Пушкина, и жаль сознавать, что его аура могла бы подарить нам еще более трогательные минуты счастья! Давайте вместе прикоснемся в высшему закону, постигнутому поэтом, и постараемся устроить в этой жизни побольше света людям, обладающим этим высшим даром или попросту говоря – талантом.

プーシキンの悟り

（「漁師と黄金の魚」）

　

このお話での中では、漁師が、妻と黄金の魚の間を右往左往しています。漁師は、魔法の力を持つ魚をうまくつかまえることができたのですが、実際的な現実の事情から、この魔法の力から利益を引き出すようなことをしなければなりませんでした。同じように、この話の作者(であるプーシキン)もまた、自分の周りの人たちの気に入るようなことをしなければならなかったではないですか。実際、(この話を書いたときの)プーシキンの年齢は年老いた漁師が海辺で暮らしていた年数と同じであるのも、それなりのわけがあってのことでしょうし、それにまた、まさにプーシキンも結婚して三年経っていたのです。このことを「(漁師が海辺で暮らしていたのは)30年と3年」という句が表現しています。プーシキンがこの｢金の魚｣(の話)のことを思い出して｢金の鶏(金鶏)｣(の話＝｢金鶏物語｣1834年｣)を紡ぎだすようになるのは、いとも容易なことでした。どちらも黄金に関わる神話的な話に関連していますが、こうした話の力を借りて(プーシキンの)魔法のような詩人の才が具体的な作品として形象化されているのです。詩人の才(資質)は、他人に奉仕するのに役立てればいいというようなものではありません。なぜなら、その資質は、｢自由｣であることの不可欠な構成要素であって、詩人の才が自由に表現されることがなければ、我々(普通の)人間はその才能(が生み出す作品)を楽しむことはできないのだからです。普通の人間が詩人の人間業(わざ)とも思えぬ声を聞く幸運に恵まれると、その声が持つ本質的な部分がまるで黄金の太陽のように輝いて、平日の日常生活の中に射し込んできます。この詩人の才が人々に幸福をもたらし、人々を甘美な気持ちにさせるのです。このお蔭で、人々は生きることの煩わしさを乗り超え、またこのお蔭で、人々は生きる意味を洞察する力を得るのです。詩人の才に助けられて、人々は恐怖や短所をのり超えることができ、いっそう幸せになることができるのです。それ故、こうした魔法のような詩人の才を持つ人々を自らに奉仕させて自己の利を得ようとする人々は、いつでも、最後にはドジを踏むことになります。これは法則(定め)であり、最高の定めであるのです。

　こうした定めがあることはプーシキンにも分かっていたことであり、彼なりの理解を作品にして私たちに贈ってくれています。ですから、詩人の才を抑圧したり卑しめたりしないで、それに自由を与えさえすればいいのです。こうしたことがあるからこそ、人々は、プーシキンとともに同じ空気を味わうことができ、いっそう幸せになれるのです。プーシキンの時代の人々がこうした幸せに恵まれることは、あまりにも稀なことでした。「プーシキンのオーラによって、私たちの心をゆさぶるような、いっそう幸せな瞬間を受け取ることができるのに」ということが分かっているだけに、実に残念な思いがします。ともあれ、プーシキンがとらえた｢最高の定め｣に、いっしょに接してみようではありませんか。そして、こうした最高の才を持つ、つまり天才的な人々が、この世でもっと光を浴びることができるようにしてみようではありませんか。　　　　　　　　　　　（訳：K.Ichizaki）