おろしゃ会会報 第18号その3

2012年1214

 

 

 

 

この夏、高島忠義学長に同道してクラスノヤルスクにあるシベリア連邦大学を訪れました。旧知のダツィシェン教授に会い、一人の大学院生を紹介されました。アンナ・ボリソワさんです。彼女は日露交渉の歴史を勉強していて、帰国後に「内戦後の日ソ漁業交渉」に関する論文を送ってくれました。ご本人の許しを得て、ここに掲載いたします。(加藤史朗)

 

DSCF5701.JPG

シベリア連邦大学文学部歴史学科にて

私の右隣ダツィシェン教授 左隣アンナさん

 

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СССР И ЯПОНИИ В ОБЛАСТИ РЫБОЛОВНОГО ВОПРОСА ПОСЛЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

 

Борисова А. В.

Сибирский Федеральный Университет, Красноярск

ann220890@yandex.ru

 

 

Изучение вопроса эволюции двусторонних отношений в области рыбной промышленности в системе русско-японских отношений является одной из важнейших проблем в истории Дальневосточного региона. Обусловлено это тем, что являясь составной частью народного хозяйства Дальнего Востока, рыбная промышленность отражала тот уровень экономического развития, которого достиг дальневосточный край в рассматриваемый период. На примере ее деятельности можно проследить важнейшие государственно-политические интересы, связанные с ускоренным освоением тихоокеанского побережья в период после гражданской войны. Включившись в этот процесс, рыбная промышленность своей практической деятельностью способствовала заселению края, созданию береговых поселков и крупных населенных пунктов. В этом проявился, как отмечает В. Н. Елизарьев, прогрессивный характер освоения Дальнего Востока русскими людьми[7].

Процесс формирования отрасли и ее последующая деятельность проходили под влиянием общих для России и специфических для Дальнего Востока факторов. Даже советские историки признают, что развитие капитализма в этом районе страны способствовало тому, что рыбная промышленность была втянута в единую систему хозяйственного развития России через укрепление экономических связей с Сибирью и европейскими районами. Включение отрасли в общее экономическое пространство способствовало складыванию на Дальнем Востоке внутреннего и внешнего рынка.

В то же время на развитие отраслив рассматриваемый период оказали влияние низкая хозяйственная освоенность и заселенность дальневосточной территории, географическое положение края в зоне Тихого океана, страны тихоокеанского бассейна всегда проявляли обостренный интерес к состоянию российского рыбного хозяйства. Наличие на Дальнем Востоке иностранного капитала в дореволюционном и советском рыболовстве, конкуренция между советскими и зарубежными монополистами, политика государства к существовавшим в регионе рыбопромышленным концессиям — эти аспекты представляют интерес для исследования. 

Хозяйственная жизнь отрасли отражала и государственные интересы, связанные с взаимоотношениями в тихоокеанском бассейне между Россией, Японией, США, Китаем, начиная с конца XVIII века и в настоящее время этот район — своеобразная контактная зона между нашей страной и странами тихоокеанского региона, что делает рассматриваемую в статье тему   актуальной и в наши дни.

С освобождением от интервентов Владивостока 25 октября 1922 г. завершилась гражданская война на Дальнем Востоке. Из   войны наша страна на Дальнем Востоке вышла экономически слабой,  и для Японии такое государство не было как политически, так и экономически на данном этапе развития опасным конкурентом на Тихом океане, каким была царская Россия. Изменилась и Япония. В 20-е годы она вступила в полосу стабилизации капитализма. Правительство стало активно проводить политику   протекционизма национального  капитала, которая диктовалась необходимостью ускоренного развития национальной промышленности, освобождения от неравноправных договоров. Монополистический капитал укрепился в наиболее важных отраслях экономики: судостроительной, строительной, металлургической промышленности, в торговле. Наращивали финансовую мощь концерны Мицубиси и Сумитомо, Мицуи и Ясуда.

Япония усилила свое политическое влияние в регионе, захватила ряд тихоокеанских рынков. Но ее дальнейший расцвет был приостановлен усиливавшимся влиянием на Тихом океане Англии и США, которые вернулись в этот регион после первой мировой войны. 

В этих условиях японское правительство меняет тактику по отношению к России: от военной оккупации русского Дальнего Востока Япония переходит к политике «мирного экономического внедрения в хозяйство региона»[8]. И одним из основных вопросов, как с экономической, так и с политической точки зрения в советско-японских отношениях оставался вопрос о рыболовстве в дальневосточных водах. Тем более в годы гражданской войны при наличии враждебности со стороны Японии к СССР японские промышленники продолжали эксплуатировать морские рыболовные богатства Дальнего Востока. Так, по данным дальневосточной статистики, в 1922 г. 91 японский предприниматель из 272 рыболовных участков эксплуатировал 264, на которых было добыто 680.9 тыс. коку (1089,4 тыс. пудов) рыбы, произведено 709 тыс. ящиков консервов. На рыбалках трудились 10041 рыбак. На собственный внутренний рынок промышленники вывезли 9250 тыс. пудов различной рыбопродукции, в т. ч. рыбы и икры японского посола, сельди в свежем виде, ракообразных на 16.8 млн. иен [1].  Примечательно и сообщение, опубликованное в газете «Красноярский рабочий», в котором передается информация следующего содержания: «Известный Владивостокский предприниматель, прибывший в Харбин, предает следующее: во Владивостоке нет русского правительства. Главный нерв Приморского правительства «Народная армия» практически находится на службе у японцев. <…> Экономическое  положение не лучше. Меркуловцы не могут свободно вывозить материалы из Владивостокских складов и доков. Грузы просматриваются японцами и только тогда могут быть проданы. Фактически установлена привилегия японских рыбопромышленников в дальневосточных водах» [2]. Сообщалось о том, что под прикрытием военного флота японцы работают в наших водах на краболовных и других шхунах, которые снабжены оборудованными на них консервными заводами легкого типа. В эти годы в рыболовный сезон на береговых рыбалках насчитывалось до 18 тысяч японских рабочих.

Все выше изложенные факты говорят практически о безграничном засилье японского рыбного промысла на Дальнем Востоке. Участившиеся жалобы русских рыбопромышленников привели к тому, что Советское правительство приняло ряд мер для восстановления рыбного хозяйства на Дальнем Востоке, организации рыболовного надзора и охраны рыбных ресурсов. Так, 2 марта 1923 г. Совнарком РСФСР принял постановление о порядке эксплуатации рыбных и морских звериных промыслов на Дальнем Востоке, на основании которого иностранные граждане получали право вести рыбную ловлю в пределах дальневосточных вод при наличии соответствующих патентов от российских властей.

Японские промышленники вначале пытались игнорировать постановление правительства РСФСР, сохранить «свободный лов» в российских территориальных водах, получить признание за ними права продолжать эксплуатацию, как прежде, рыбных промыслов. 

Наступивший новый рыболовный сезон 1923 г. поставил перед японскими рыбаками задачу найти пути соглашения с советскими рыболовными органами об условиях совместного рыболовства в тихоокеанских водах. В связи с этим с апреля 1923 г. одновременно с переговорами об установлении дипломатических отношений между СССР и Японией А. А. Иоффе по поручению правительства вел с Каваками Тисихито и переговоры о дальнейшем существовании японского рыболовства в наших территориальных водах[9] .

Переговоры продолжались месяц; на 12 заседаниях был рассмотрен довольно-таки широкий круг вопросов, среди которых можно выделить такие, как вопрос об ответственности за николаевские события 1920 г., о международных отношениях, включая продолжение действия русско-японской рыболовной конвенции 1907 г., о задолженности рыбопромышленников и др.

Переговоры не имели каких-либо положительных результатов, и только 21 мая в Токио удалось достичь соглашения о статусе рыболовства в советских водах. На основе соглашения во Владивостоке на базе управления «Дальрыба» была создана Комиссия по определению задолженности японских рыбопромышленников за 1921-1922 гг. 

  1 августа комиссия начала работу, но заседания проходили очень трудно, так как японская сторона всячески пыталась отклонить советские требования по оплате штрафов за нарушения эксплуатации водных ресурсов, а также из-за допущенных японцами нарушений правил рыболовства и основных условий, установленных при эксплуатации морских промыслов.

Японских арендаторов волновало решение вопроса о рыболовных торгах в 1923 г., т. к. они понимали, что уже не будет допущено бесконтрольное рыболовство, тем более часть из них задолжала нашей страны 36 млн. иен.   Как складывались взаимоотношения на торгах 1923 г., отмечает в своем докладе уполномоченный Наркомпрода РСФСР и Главрыбы Ф. А. Андрианов: «Прежде всего, они [японские рыбопромышленники] заявили о нежелании выступать на торгах, так как намеревались взять оптом необходимое им количество участков на сумму по соглашению»[11] . Это заявление поддержано японским консулом во Владивостоке. Однако желание японцев удовлетворено не было.

 За несколько дней до торгов представители японских рыбаков явились в управление «Дальрыба» и заявили о своем желании участвовать в торгах, но высказывали ряд сомнений, в частности, что оценка участков будет высока. В конце концов соглашение состоялось в том, что 253 участка будут расценены не больше, чем в 1150 тыс. руб. [12].

 По окончании торгов японские предприниматели заарендовали 323 действующих рыболовных участка. На долю японского капитала пришлось 62 % общей суммы от арендованных участков, а на русский частный — только 10 %, госпромышленности - 8 % и артелей — 4 %.  После окончания рыболовного сезона арендаторы добыли 3510,7 тыс. центнера рыбы, или 49,7 % общей добычи по Дальнему Востоку, произвели рыбопродукции на 16310,7 тыс. рублей золотом, или 68 % общего производства в регионе. На японских рыбалках трудились 18012 чел. [3]

 6 апреля 1924 г. переговоры были завершены. Японские арендаторы согласились с оценкой задолженности в 1750 тыс. иен, из которых 1550 тыс. иен были внесены еще 16 марта в кассу «Дальрыбы», а на остальные представлялась расписка на три года с погашением ежегодно по 400 тыс. иен плюс 8 проц. годовых. Сумма в 1200 тыс. иен обеспечивалась векселями Владивостокского отделения Чосен Банка.

 На торгах 6 апреля японцы получили аренду на 219 морских участков стоимостью в 1152 тыс. руб. золотом и внесли залог в размере 50 проц. общей суммы. А всего в аренде в 1924 г. у них находилось 234 морских рыболовных и 14 краболовных участков, заплачено было 12,7 млн. руб. золотом.   Впервые срок аренды рыболовных участков определялся в три года.

 Однако соглашение 1924 г. носило временный характер, т.к. определяло условия ведения рыболовства только на один сезон. Японские рыбопромышленники его нарушали, незаконно проводя «свободный лов» на ряде участков, не сданных им в аренду, что вызывало протесты со стороны советского правительства.

Дальнейшее развитие рыболовные, отношения получили после 20 января 1925 г., когда в Пекине советским послом Л. М. Караханом и послом Японии Кенкичи Иошизавой была подписана «Конвенция об основных принципах взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией». В конвенции в 3-й главе было оговорено, что правительства «приступят к пересмотру рыболовной конвенции 1907 г., приняв во внимание те перемены, которые могли иметь место в общих условиях со времени заключения указанной рыболовной конвенции» [4].  Заключение конвенции, как отмечается в газете Красноярский Рабочий, способствовала установлению более тесных торговых и хозяйственных связей между Японией и СССР на Дальнем Востоке, более широкому проникновению на международный рынок русской рыбопродукции [5].

По новой конвенции оставались тот же порядок проведения торгов на рыболовные участки, те же платежи и налоги, что и в 1923-1924 гг. В связи с этим японские арендаторы продолжали чувствовать себя достаточно уверенно в советских дальневосточных водах. Как пишет Крушанов А.И., на долю японского сектора приходилось 58,3 % общего вылова лососевых и почти 90 % крабов, стоимость продукции составляла 61 % общей добычи в наших водах. Из суммы вложенных основных капиталов в виде промыслового оборудования и снаряжения на долю японского сектора приходилось 78,4 %  причем японский капитал — это преимущественно дорогостоящие рыбоконсервные заводы[13].  

22 декабря 1925 г. в Москве были начаты переговоры по пересмотру рыболовной конвенции.  Во время переговоров, проходивших  по 23 января 1928 г. (со значительными перерывами), был решен вопрос о распределении промысловых участков между японской и советской сторонами, о пересмотре русско-японской рыболовной конвенции 1907 г., согласовывались условия деятельности рыбоконсервных заводов на Камчатке.

Основным районом деятельности арендаторов Японии оставался Камчатский с его богатыми рыбными и крабовыми промыслами.  Наличие большого количества японских рабочих, японских предприятий на полуострове диктовали выстраивание взаимоотношений на всех уровнях, тем более помня агрессивные действия в совсем недалеком прошлом. Циркулярное письмо губернского бюро ВКП(б) от 19 октября 1925 г. предупреждало: «Приграничное положение Камчатской губернии, наличие иностранных, главным образом, японских концессионных и арендных предприятий на Камчатке (рыбалки, заводы и проч.), обязывает советские и партийные органы наши к особой осмотрительности и выдержанности в своих мероприятиях, дабы не дать повода к недоразумениям и кривотолкам, могущим быть так или иначе использованными иностранцами в их интересах»[14].Говорилось о том, что японцы заинтересованы в усилении своего влияния, в снятии ограничений в эксплуатации рыбных богатств, обусловленных в соглашениях: «… имеются сведения, что в некоторых районах японская администрация предприятий проявляет стремление к персональным сближениям с местными ответ работниками, причем прибегает к «дружеским» и «на память» подаркам, точно так же, по просьбам местных работников, делает одолжения общественным организациям. Практикуется устройство нечто вроде банкетов с выпивками на брудершафт, угощение представителей Таможни и ГПУ, прибывающих в наши порты иностранных пароходов»[15].  Письмо призывало к выдержке, осмотрительности, к соблюдению чисто официальных отношений «с представителями иностранного капитала».

Таким образом, во время  действия рыболовной конвенции 1925 года, в годы новой экономической политики на Дальнем Востоке Япония продолжала оставаться серьезным участником в разработке и потреблении рыбных богатств Тихоокеанского бассейна. Автор склонен считать, что японская рыбопромышленность выступала, как и в дореволюционные годы, монополистом в исполнении богатств промысловых вод тихоокеанского побережья СССР.

Мощность японской рыбопромышленности в советских водах подтверждают и данные, опубликованные 23 февраля 1925 г. в газете «Известия»: «Всего в дальневосточных водах работает до 250 японских рыбопромышленников, нанимающих для работы на промыслах до 25 тыс. рабочих. Капитал, вкладываемый в рыбопромышленность, доходит до 25 млн. иен ежегодно. Промыслы обслуживаются 300 судами с тоннажом до 150 тыс. тонн. Стоимость ежегодного улова составляет 34 млн. иен, или на одного рабочего, занятого на промысле, приходится в среднем до 1400 иен выработки продукции. Только на одной Камчатке работает от 16 до 20 консервных заводов, изготовляющих рыбных консервов из красной (нерки) до 350 тыс. ящиков, из горбуши — до 50 тыс. ящиков и из краба — 35 тыс. ящиков: всего консервов на сумму в 11 440 000 руб. в год. За 13 последних лет японцами вывезено за границу с дальневосточных промыслов 4 743 106 ящиков разных консервов на сумму до 25 млн. иен»[6]. 

Очевидно, что для возрождения советской рыбной промышленности у частного капитала не было достаточных сил и средств. Впрочем, создание государственной рыбной промышленности также было затруднено, поскольку не хватало оборотных средств, отсутствовала материально-техническая база. При этом сказывалась отдаленность от центров снабжения и рынков сбыта, дефицит рабочей силы, особенно квалифицированной.

Однако не стоит говорить о полном бездействии советских властей в отношении разрешения обострившегося вопроса: прерванную в бурные годы  гражданской войны дипломатическую работу, руководство СССР продолжило в 20-е годы, когда потребовались усилия по выводу молодой Советской России из политической изоляции и вопрос о рыболовных конвенциях встал ребром. Важное значение сыграло постановление  Совнаркома РСФСР   о порядке эксплуатации рыбных и морских звериных промыслов на Дальнем Востоке: теперь иностранные рыбопромышленники могли вести промыслы только при наличии патента от советских властей. В апреле 1923 г. начались переговоры о восстановлении дипломатических отношений между СССР и Японией и как результат, было объявлено начало  деятельности Комиссии по определению задолженности японских рыбопромышленников за 1921-1922.  Эти меры способствовали  упрочнению советской позиции в отношении деятельности японских рыбопромышленников в русских дальневосточных водах.

Важно еще раз отметить, что восстановление дипломатических отношений между СССР и Японией, и на этой базе подготовка соглашения в области рыболовства создали определенную договорно-правовую базу экономического сотрудничества между странами. Вместе с тем, как политические, так и экономические отношения между ними в течение 20-х годов продолжали оставаться неустойчивыми.

Список источников и литературы

 

1.                    Статистика состояния рыболовного промысла на Дальнем Востоке за 1922 г. //Красноярский рабочий. Красноярск, 1922. 123.  С.2.

2.                    Сообщение Камчатского губернского бюро РКПБ. // Красноярский рабочий.  Красноярск, 1922. 203.  С.3.

3.                    Состояние дальневосточной рыбной промышленности. // Известия. М.,1923.  112.  С.1.

4.                    Из конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией 1925 г. // Известия.  М.,1924. -50.  С2.

5.                    Советско-японские отношения из года в год крепнут и развиваются. // Красноярский рабочий. – Красноярск,1928.  17. С.1.

6.                    Японский промысел в Дальневосточных водах // Известия.  М.,1925.  234. С.3.

7.                    Елизарьев В. Н. Эволюция русского и японского подходов к рыбным промыслам на Сахалине до русско-японской  войны 1904-1905 гг. Сборник научно-практической конференции, посвященной 100-летию русско-японской войны 1904-1905 гг. Владивосток, 2005.  С.73

8.                    Зиланов В.К., Латышев И.А., Плотников А.Ю. Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы.  М.,1995.  С.76.

9.                    Сенченко И.А. Сахалин и Курилы-история освоения и развития.  М.,1999.  С.234.

10.               Мухачев Б.И. Становление Советской власти и борьба с иностранной экспансией на Северо-востоке СССР. Новосибирск, 1975. С.241.

11.               Зиланов, В.К. Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы.  М.,1995.  С.72.

12.                 Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений.   М., 1962.  С.267.

13.               Крушанов А.И. Борьба за власть Советов на Дальнем Востоке и в Забайкалье.   Владивосток, 1961.  С.134.

14.               Зиланов В.К. Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы. М.,1995.  С.81.

15.               Зиланов В.К. Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы. М.,1995.  С.82.

愛知県立大学学長 高島忠義 クラスノヤルスク滞在日記

(平成24830日〜同年93日)

DSCF5480.JPG

2012830日 シベリア連邦大学にて 学長とマリーナさん

 

以下の日記は高島学長のクラスノヤルスク印象記です。ロシア語翻訳は、勿論マリーナ・ロマエワさんです。

 

Дневник ректора Университета префектуры Аити (УПА)

(30 августа – 3 сентября 24-го года эпохи Хэйсэй)

«не вошедшее в официальный отчёт»

 

День первый – 30 августа

Прибыли в международный терминал аэропорта «Емельяново» из Пекина (кратчайший авиамаршрут из Нагои до Красноярска проходит через Пекин). По контрасту с пекинской жарой (+35°С) в Красноярске прохладно. По дороге в город из окна видны расстилающиеся до самого горизонта поля, перемежающиеся перелесками. Бескрайние степные просторы – именно такой мы представляем Россию из рассказов Чехова (хотя писал он не о Сибири), русских народных песен, горячо любимых японцами, даже теми, кто прошёл сибирский плен. В Японии глазу трудно отыскать границы между населёнными пунктами – за исключением малонаселённых деревенек в горах, все города и городишки сливаются в одну сплошную урбанистическую застройку.

Марина представила нам водителя Алексея Германовича, который, как оказалось, служил на судне, патрулировавшем воды Курильского архипелага, и даже помнит несколько японских слов.

На въезде в город Марина и водитель обращают наше внимание на красный яр, объясняя этимологию топонима «Красноярск». У нас в Японии такой склон пришлось бы укрепить бетоном, чтобы избежать оползней во время прихода тайфуна или землетрясения.

Въезжаем в город, движемся по центральному проспекту к гостинице «Октябрьская», любуясь сохранившейся исторической застройкой. Как и в других динамично развивающихся промышленных регионах, в Красноярске заметны экологические издержки экономического роста: видное невооружённому глазу атмосферное загрязнение, давление «каменных джунглей» на немногочисленные деревца и кустики.

На завтрак в гостинице подали кашу с мёдом. Такое ощущение, будто первый раз в жизни попробовал настоящий мёд, не похожий на однородную прозрачную массу, которую продают в наших магазинах. Остаётся несколько часов на сон, и нас ждёт встреча с Сибирским федеральным университетом! 11 лет назад ко мне на семинар робко постучалась красноярская студентка Марина, которая приехала в наш университет по программе, специально разработанной профессором Като. Сегодня я везу в подарок студентам-японистам соглашение, которое откроет для них путь к стажировкам в японском университете. Сибирь – бескрайняя, холодная, пугающая – неужели я действительно приехал сюда? Красноярск – первый российский город, который я посетил. Большинство японцев начинает знакомство с Россией с Москвы и Санкт-Петербурга или Дальнего Востока, а мне волей Марины и профессора Като выпал третий путь (они радостно переглядываются, видимо, читая эту мысль на моём лице).

Оказывается, СФУ стоит на возвышенности и утопает в зелени, как и наш университет. На входе в библиотеку в глаза бросается приветствие на японском языке – одновременно неожиданное и родное, как «Тоёты» на улицах Красноярска.

По просьбе професссора Като, сын которого преподавал японский язык в СФУ, Марина провожает нас до банкомата, который находится на дне уходящего ввысь гигантского мраморного зала: их здесь называют «колодцами». Пока коллега снимает с карточки последнюю зарплату, оставленную сыном, я разглядываю модель спутника под потолком. Это слово вошло в японский язык вместе со словами «норма» и «комбинат».

Оказывается, Японский культурный центр находится рядом со столовой СФУ. У дверей нас встречают три молодые сотрудницы Центра: одна настоящая русская красавица, другая напонимает мне «Неизвестную» Крамского (репродукцию которой я получил в подарок от Марины и повесил на стену своего кабинета), третья с мальчишеской стрижкой прелестна в своей застенчивости. Мы не можем отказать себе в удовольствии сфотографироваться с ними.

На обеде мы ведём беседу на английском языке с начальницей международного отдела и успеваем обсудить всё от средних температур сибирского лета до русских уменьшительно-ласкательных имён. Звук русской речи гораздо привычнее и приятнее японскому уху, чем автоматная ультразвуковая очередь китайского, да простят меня соседи из Поднебесной.

Но нам пора на рабочую встречу. Нас ждёт проректор по международному сотрудничеству, фотографии которого мы разглядывали вместе с профессором Като до отъезда из Японии. Секретарь «Общества Аити по развитию дружбы и сближению между Японией и Россией» Рэйка Ёкояма говорила, что его молодое улыбчивое лицо произвело на неё незабываемое впечатление, несмотря на то что она видела его только один раз на экране во время видеоконференции.

...

Пара строк перед сном в первый день пребывания в Сибири. Горчица на ужине в «Кафе на Дубровинского». Японская горчица по сравнению с ней – просто детское питание. Даже свежий васаби не такой термоядерный. И ещё одно яркое, как фотовспышка, впечатление совсем из другой серии. Кирпич с выбитой на нём надписью на японском языке в узком чистом дворике, в который попадаешь с центрального проспекта, как в дыру во времени. «Мы строим своими руками мирную, светлую Японию». Осталась дата – 1948 г., а имя сколото.

 

День второй – 31 августа

Сегодня я первый раз в жизни увижу члена Российской академии наук. Уже преисполнен пиетета к этому званию, наслушавшись рассказов профессора Като об их крайней немногочисленности. С нетерпением жду возможности переговорить с ним в неофициальной обстановке на профессионально интересующую меня тему: изменение климата глазами биологов и экологов. Был очень польщён, узнав об участии председателя Законодательного собрания Красноярского края и президента Союза товаропроизводителей и предпринимателей. До сих пор подписание соглашений о сотрудничестве УПА с зарубежными вузами–партнёрами проходило в прозаически деловой обстановке, а в Сибири всё впечатляет масштабами: от университетского кампуса до повестки обсуждения на встречах. Официальная встреча неожиданно перерастает в увлекательную дискуссию. Оказывается, я ровесник президента СФУ, который к тому же оказался юристом, как и я. Не в этой ли способности мысленно воспарить над сухим перечнем насущных вопросов и бросить взгляд на горизонтально-привычный мир с высоты птичьего полёта заключается разгадка сенсации Перельмана? Именно передача о нём, которую я видел в Японии, вызвала мой интерес к российскому академическому сообществу и миру «физиков» вообще как антитезе мира гуманитариев, к которым я себя отношу.

На высоту птичьего полёта нам предлагают подняться по крутой лестнице, ведущей на крышу библиотеки. Впечатляет не пестрота развернувшейся внизу панорамы (пестротой нас не удивишь: в Японии каждый клочок земли оприходован), а масштабы: панорама даёт реальное ощущение энциклопедическому факту того, что на территории Красноярского края могли бы уместиться 6 Японий. Взгляд возвращается вновь и вновь к горнолыжной трассе. В молодости я отказался от позиции в Университете Хоккайдо, содрогнувшись от холода при мысли о снежной зиме. Но по словам бывшего преподавателя СФУ Фукуды, зима в Сибири – самое лучшее время года, когда окружающий мир сказочно преображается.

Не забуду радушный приём в Юридическом институте СФУ. Десятки устремлённых на меня глаз красноярских коллег-юристов. Первый час чувствовал себя как на экзамене. Но постепенно казавшиеся суровыми лица коллег озарились улыбками, обстановка потеплела, и меня снова увлёк полёт их мысли, рождающий увлекательные перспективы совместных проектов. Сам не заметил, как начал рассказывать о дочери–адвокате: в обстановке было что-то семейно-располагающее. Это ощущение усилилось, когда мне подарили кардиган с вышитым гербом университета, угадав и с размером, и с цветом. Трогательный знак заботы российских женщин (в Японии трудно представить педагогический коллектив юридического факультета, в котором бы столь явно преобладали женщины).

За ужином разговор с ректором СФУ и его супругой после увлекательной мини-лекции о палеоклимате неожиданно перетёк к обсуждению идеалистической и прагматической составляющих интеллектуального облика учёного и одновременно руководителя вуза. Чтобы развеять убеждение собеседников в том, что японский ректор – прагматик до мозга костей, я рассказал им о недостижимой мечте японских мужчин (не только ректоров): образе жизни мужа красавицы-парикмахерши из фильма Патриса Леконта. Неожиданно открыл для себя сходство между с молодости любимым французским кинематографом и российским кино, не признающими ходульных, плоских хэппи-эндов, заслушавшись рассказами собеседников о содержании романса «А напоследок я скажу», который исполнял пианист в ресторане.

 

День третий – 1 сентября

По дороге в СФУ разглядываю мальчиков в костюмчиках и девочек в белых передничках и с большими белыми бантами с букетами в руках. Многие идут с хризантемами, что вызывает ассоциации с «кику но сэкку» («праздником хризантем», отмечаемым 9-го числа 9-го лунного месяца – М.Л.).

На открытие фотовыставки, посвящённой многоликости современной префектуры Аити, собралось 2 – 3 десятка студентов СФУ, которые, как оказалось, напоминают студентов нашего университета серьёзным выражением лица и неэпатажной манерой одеваться, свидетельствующей о хорошем вкусе. Как оказалось, большинство их было с младших курсов и испытывало к возможности общения с ректором СФУ (и, хочется надеяться, с нами) не меньший интерес, чем к фотовыставке.

Вспомнил поговорку «то:дай мото кураси» (букв. «под маяком темно», т.е. «со стороны виднее» – М.Л.), когда не обнаружил на выставке фотографии нашего университета, несмотря на то, что коллеги из УПА подавали на неё работы.

Посмотреть на виды Аити приехал пожилой кореец, прежде преподававший в Красноярском государственном университете японский язык. Мне объяснили, что он получил образование в японской школе в оккупированной Корее.

Ещё один тоннель в историю в двух шагах от СФУ – посещение Николаевского кладбища. Рядом с памятником японским военнопленным, умершим в Сибири, на который мы с профессором Като возложили цветы, подготовленные для нас СФУ, мы обнаружили каменную плиту с надписью на русском языке. Като перевёл для меня, что это надгробие бывшего военнопленного, нашедшего в Сибири семейное счастье и отказавшегося от возвращения в Японию.

Из тоннеля прошлого автомобиль увозит нас в залитое солнцем настоящее. Или будущее? Экскурсия по общежитию 22, которую любезно провела для нас комендант, оставляет ощущение нереальности из фантастических книг и фильмов в жанре утопий. Однако всё можно потрогать, и из некоторых комнат выглядывают любопытные лица уже заселившихся студентов.

Во время кофе-брейка после экскурсии, всё ещё испытывая лёгкое головокружение от этих американских горок во времени, проглядываю набросок речи – обращения к первокурсникам. Марина передала мне предложение от руководства СФУ обратиться с приветственным словом к первокурсникам после г-на Ваганова. По мере продвижения ко сцене испытываю всё большее замешательство: происходящее вокруг совершенно расходится с моим представлением о Дне знаний и больше напоминает ежегодный университетский фестиваль в УПА. Мне объясняют, что в первой половине дня проводится торжественная линейка, а вечером ректор обращается к первокурсникам в такой неформальной обстановке. Он явно импровизирует, настраиваясь на волну слушателей. Решительно комкаю текст заготовленной речи, делаю глубокий вдох и –

– Добрый вечер! Меня зовут Тадаёси Такасима, я ректор Университета префектуры Аити. Аити – это там, где «Тоёта»...

           Завершающим аккордом этого дня неожиданностей становится мощное «Ё:косо» («Добро пожаловать!» – М.Л.), которым меня хором приветствуют все собравшиеся студенты. На миг я чувствую себя звездой.

           После ужина я в шутку предлагаю спутникам вернуться в гостиницу в карете. Они невозмутимо пожимают плечами и... через минуту я сижу в самой настоящей карете! Оказывается, конные экипажи – не редкость на центральных улицах Красноярска. Путешествие во времени продолжается.

 

День четвёртый – 2 сентября

Надеюсь, что Марина не поленится и переведёт мои впечатления и от этого дня.

<...>

 

День пятый – 3 сентября

Не ожидал, что на мою открытую лекцию придёт ректор СФУ! Первый раз выступаю перед академиком. Впрочем, у меня было какое-то предчувствие вчера, поэтому я до глубокой ночи просидел, просматривая дополнительные материалы по действию Киотского протокола в России и поглощению парниковых газов лесами. Рассказываю о нетто-поглощении и вспоминаю бескрайние просторы тайги по берегам Енисея во время вчерашней поездки, а также захватывающую дух панораму, открывающуюся с крыши библиотеки.

После лекции часть слушателей провожает меня до столовой, и один из них – рыжеволосый паренёк в сером костюме (ходячий символ СФУ?) – говорит (по-японски!), что он – первокурсник, и эта лекция – первая, которую он прослушал в университете.

Во время послеобеденной неформальной беседы проректор по науке и международному сотрудничеству рассказывает мне о том, что лесные пожары могут оказывать благотворное влияние на лесовосстановление, о том, что в СФУ готовят специалистов по лесному хозяйству, многие из которых родом из окружённых лесами городков и посёлков и после выпуска возвращаются в родные места для работы по специальности, а я не могу оторвать глаз от окна, в котором видны только макушки сосен и узкая полоска неба. Как запасной выход в самолёте, чере з который можно катапультироваться в лес. Проректор ловит мой взгляд и говорит с улыбкой, что любит работать в своём кабинете, потому что вид из окна придаёт свежие силы.

До отъезда из СФУ я ещё успеваю переговорить с ректором СФУ, дать интервью радиовещательной сети «Голос России» в кабинете улыбчивых сотрудников пресс-службы (чувствую себя почти Гагариным) и ответить на вопросы студентов СФУ, изучающих японский язык. Многие настроены решительно на долгосрочные стажировки и поступление к нам в аспирантуру.

По дороге в аэропорт вспоминаю рассказ профессора истории СФУ Дацышена о том, что в 1878 году Красноярск посетил чрезвычайный и полномочный посланник Японской империи Такеаки Эномото. Как и он, я провёл здесь 5 дней. Как и Эномото, я встретил здесь удивительно радушный приём (Эномото показали золотые прииски, а я получил приглашение приехать в сентябре следующего года для чтения курса лекций и участия в симпозиуме по проблемам изменения климата, который предложил провести ректор СФУ). Как и Эномото, я уезжаю с верой в то, что нас объединяет гораздо больше общего, чем принято считать. Из окон самолёта видны созвездия огней населённых пунктов, а между ними расстилается невидимый в темноте океан тайги.

 

перевод М.В. Ломаевой

 

DSCF5536.JPG

2012830日 両大学の学術交流協定の仮調印式

 

シベリア連邦大学を訪問して 

加藤史朗

 

この夏休み、高島学長とシベリアを訪問した。クラスノヤルスクにあるシベリア連邦大学と交流協定を結ぶためである。829日(木)午前920分セントレア発の中華航空で北京へ。お昼前、北京に到着、北京発クラスノヤルスク行きシベリア航空は、日付が変わって深夜235分発。12時間以上も待ち時間がある。そこでタクシーで北京市内へ行くことにした。私にとって北京は二度目だが、学長は初めてだという。まずは故宮へ。交通渋滞で1時間余りかかった。料金は約85元(1元は1213円)。とにかく暑い、そして広い。35度を超える炎天下、故宮周辺と内部を歩き回った。地方から首都観光に来たと思われる老若男女の群れに圧倒される。故宮からバスと地下鉄を使って天安門前広場へ。若い兵士の一団が、抗日義勇軍の歌を高唱しながら行進。このところの日中関係の緊張を体感する。夕暮れ時、地下鉄で北京随一の繁華街、王府井(ワンフーチン)に行く。夕飯を食べるため、屋台街に行くが、高島学長は、反日の空気を読みとられ、ここは止めようとおっしゃる。ワンフーチン片隅の大衆食堂で一品料理を頼み、ビールを飲む。

 タクシーを利用しようとしたが、全く捕まらない。仕方なく地下鉄とエアポートエクスプレス(一人20元)を乗り継ぎ、9時ごろ空港に戻る。有料のシャワールームを利用した後、カフェやマクドナルドで時間をつぶす。日本もそうだが、アルバイトの女性が一人でカウンターを受け持っている。疲労困憊の様子。12年前に比べると、北京の発展ぶりには目を見張るものがあるが、若者にはこうした疲労感をあらわしている人が多く、日本と共通する現象であると思った。

 

DSCF5468.JPG

故宮にて

 

DSCF5477.JPG

天安門にて

830日(木)

真夜中2時にシベリア航空の飛行機に搭乗。ひと眠りしたら、朝7時にクラスノヤルスクのエメリヤノヴォ国際空港に到着。気温は35度から10度前後に急降下。県大に6年間留学していたマリーナ・ロマエワさんと大学専属運転手アレクセイの出迎えを受ける。アレクセイは、クリール諸島の巡視船に勤務したことがあり、日本語の片言も理解する60前後の男性である。クラスノヤルスクという都市名はクラスノヤール(レッドクリフ)が語源である。エニセイ川が広大なステップを侵食し、削られた山肌が赤い。日本では見かけない地平線が広がるステップ地帯を通り、市の中心部にあるホテル「オクチャブリスカヤ(十月)」に到着。昼まで休憩。午後、マリーナの出迎えを受け、市の郊外にある大学へ。国際部長のオリガ・クズネツォーヴァ先生の出迎え受け、大学の教職員食堂で一緒に昼食(アべート)。アべートがロシアでは正餐(ディナー)であり、前菜にはじまりデザートで終わるフルコース。毎日これが続く。

DSCF5498.JPG

 午後、ヴェルホーヴェツ副学長と明日の交流協定の仮調印について打ち合わせ。副学長は生態学者でロシア科学アカデミー正会員のワガノフ学長の秘蔵子である。50歳前後のイケメンで、とても人当たりが良い。打ち合わせの後、夕食のためエニセイ川沿岸にあるカフェに向かう。途中、市の中心プロスペクト・ミーラ(平和大通り)に行き、帝政時代の商館を修復した壁のレンガに刻まれたシベリア抑留者の落書きを見せてもらう。

DSCF5520.JPG

「平和な明るい日本を俺達の手でつくるのだ 194868日 К----Я」と読める

 

831日(金)

午前10時からシベリア連邦大学本館最上階にあるサンルーム付きの豪勢な迎賓フロアで調印式。ワガノフ学長のほか、アレクサンドル・ウス総長(クラスノヤスルク地方議会議長)なども参加。テレビなどマスコミの取材陣も多く集まり、びっくりする。その後、シベリア連邦大学放送部の学生たちのインタヴューも受ける。高島学長は法学部へ。私は文学部歴史学科の先生と懇談。本年の4月に県立大学を訪れ、歴史社会研究入門を履修する学生たちの前で講演をしてくれた旧知のダツィシェン教授の配慮だろう。多数の教員が集まってくれる。日本から持って行ったモロゾフ(ロシア革命後日本に亡命した白系ロシア人モロゾフが創業)のチョコレートを食べてもらう。向うもシベリアのチョコレートを振舞ってくれる。両国のチョコ文化の伝統は凄い。

夜はロシアの民族料理を出すレストランで学長夫妻にご馳走になる。数万円もするワインに驚く。学長の奥様は、自ら養蜂もやっておられるとか。お土産にロシアの純粋な蜂蜜(ミョード)を約束してくださる。高島学長はとてもハンサムだという奥様の言。

DSCF5536.JPG

調印式:高島学長、オリガ・クズネツォーヴァ、エヴゲーニー・アレクサンドロヴィチ・ワガーノフ学長

 

DSCF5559.JPG

歴史学科の先生たち 向かって私の右がダツィシェン教授

DSCF5550.JPG

最上階から連邦大学のキャンパスを見る。高層ビルは建設中の学生寮

 

DSCF5570.JPG

ワガーノフ学長夫妻と

 

91日(土)

 午前中、大学で「日本とロシアの友好と親善を進める愛知の会」会員の撮った名古屋近辺の風景写真展のテープカットのセレモニー。両学長が大学ホールで挙行。その後、近くにあるニコライ墓地に供花。この地には第二次大戦後に第33ラーゲリと第34ラーゲリがあり、2万人以上の日本兵が収容されていた。(詳しくはOB戸松建二氏の修士論文を参照。戸松氏とは、2004年、彼が学生時代に一緒にクラスノヤルスクを訪問している。http://www.for.aichi-pu.ac.jp/~kshiro/orosia15-4.html

 

DSCF5584.JPG

慰霊碑に献花する学長

 

9月1日は、「知識の日」と称する国民の祝日である。ロシア全土でメインの行事は入学式。シベリア連邦大学もご多分にもれず、入学を祝うフェスティバルが一日中行われている。祝賀の会で高島学長もスピーチをすることになっている。当然フォーマルなスタイルでと思い込んでいたが、全く逆。カジュアルな服装で来いと言う。夕方から始まった祝典は、まるで県大祭の雰囲気。メイン・ステージでは歌や踊り、ロックバンドなどで盛り上がっている。登壇した両学長ともノーネクタイ。高島先生も「ヨーコソ」という学生たちの歓声に乗ったのか、「イェイ!」とガッツポーズを決めて大喝采を浴びる。

 

DSCF5609.JPG

DSCF5616.JPG

 

 夜は「ガダローヴ」というレストランでマリーナ夫妻と食事。夫のアリョーシャは数学者でシベリア連邦大学の教員である。このレストランも帝政時代の大商人の館を再現した高級レストランで、ボーイの仕草が洗練されている。帰途、盛り上がった高島学長の奢りで、馬車を雇ってホテルまで帰る。

 

92日(日)

 午前中、高島学長はマリーナの案内で郷土博物館へ。私は一人で市中を散策。19世紀の画家スリコフはこの町の出身。スリコフ記念美術館へ行く。途中、クラスノヤスルクに来るたびに訪れた教会の写真を撮る。私にとってクラスノヤルスクは4回目の訪問である。

 

DSCF5579.JPG

ブラゴヴェシチェンスキー大聖堂

 

午後はマリーナのお父さんのクルーザーでエニセイ川のクルージング。初めての体験で興奮するが、連日のご馳走攻めで体調悪し、ボートの上で居眠りをする。しかし、学長はさすがに若くエネルギシュである。疾走するモーターボートの快適さを楽しんでいる。マリーナのお父さんも若い。河岸でバーベキューをやった後、肌寒い中、エニセイ川で一泳ぎ。夕方、マリーナのご両親の家に招かれる。市内はほとんどが集合住宅で、郊外に簡単な別荘(ダーチャ)を持つというのが、ソ連時代から続く生活様式である。近年、その二つを兼ねた郊外型一戸建住宅が人気を集めている。マリーナのご両親のお宅も、広い菜園をもった一戸建。豪勢な客間とバスルームを備えた立派な邸宅であった。さらに驚くのは、庭にこれまた巨大なログハウスがあって、これがロシア式サウナ「バーニャ」である。高島先生とマリーナは明日の学長講演の準備に余念がない。マリーナのお父さん、ご主人のアリョーシャの三人で一緒にバーニャを楽しむ。白樺の枝で体を叩く。私はお父さんと叩きあう。ちょっと変な感じ。風呂の隣は休憩室。ビールを飲んで寛ぐ。クルージングの際に感じていた疲れが吹っ飛んでしまった。風呂の後はキャビアや干し魚をつまみにまたビール。

 

93日(月)

 午前10時から高島学長は法学部で「地球温暖化と京都議定書」をテーマに講演。私は文学部で「日露220年を振り返る」と題する講演を行う。50人ほどの学生のほか、アンナ・ボイチェンコさんという日本語の先生、ダツィシェン教授やロシア正教を専攻する先生などの姿も見える。エカテリーナというマリーナの教え子が通訳を務めてくれる。私の講演の趣旨は要約すると以下の通り。

大黒屋光太夫がエカテリーナ2世の使節アダム・ラクスマンに連れられて日本に帰って以来220年になるが、日露間の関係は、日露戦争後からロシア革命勃発に至るわずかの期間(190517年)を除いてほとんどが戦争や敵対関係にあった。さらに両国の間にはオランダ、イギリス、アメリカなど第三国が介在し、両国同士が素直に向き合うことが少なかった。しかし国家間関係の背後では、実に多くの親密な関係が取り結ばれている。私と日本文化センター長のマリーナさんとの12年にわたるお付き合いも、山あり谷ありの関係ではあるが、建前(ウラニヨ)でなく本音で語り合える関係が生まれた。つまり、トップダウンではなく、ボトムアップ方式によって人と人が結びつき、日露関係の将来を築いていかねばならない。

いくつかの質問があった。それに応えるなかで『ドゥシェチカ』というチェーホフの小説は、従来は『可愛い女(ひと)』と訳されていましたが、最近、ある文学者は『かわいい』と間投詞風に訳していますと述べると、大喝采であった。また一人の女子学生は、「とても面白い講義でした」と見事な日本語で感想を言いに来てくれ、お世辞とは思いながらも嬉しかった。この後、またダツィシェン教授に歴史学の共通研究室に導かれ、今度は日露間の漁業問題を研究している大学院生を交え、先生たちと懇談する。

その後、日本文化センターで日本語専攻の学生たちとの質疑応答。30人ほどの学生が集まった。日本への留学を望む学生が多い。一年生の法学部男子学生は、高校生の時から、日本文化センターの主催する日本語教室に通っており、すでに漱石の『坊ちゃん』を日本語で読んでいる。彼にとってシベリア連邦大学における初めての授業は高島先生の講義だったそうだ。

nihoncenter.jpg

日本文化センターで学生と懇談

 

マリーナとアリョーシャとともに、初日に行ったカフェで夕食を食べ、エメリヤノヴォ空港へ。午後11時過ぎのアエロフロート便でハバロフスクまで飛び、そこで乗り継ぎのため6時間余りを過ごし、94日のお昼頃、成田空港に到着。学長は真っ直ぐ新幹線へ向かう。私はついでだからとスカイツリーを見に行く。お疲れ様、これで出張が終了しました。しかし1120日には向うの学長以下15人のミッションが県大を訪問する。本当のお疲れ様は、これからである。国際関係学科の皆さんの協力をお願いしたい。